все мы стихийные гераклитовцы

ПЕРЕПОСТ от mikeura 

абстрактно-формальное у Гегеля
Абстрактно-формальное знание - это знание эмпирических наук, эмпирической философии, традиционной логики. Во времена Гегеля новоевропейское эмпирическое естествознание в большинстве своем воспринималось как истинное знание, знание открывшее сокровенные тайны природы. Её суть. Но Гегеля все это не впечатляло. Для него масштабом науки была не истина, но лишь пригодность.

Как мы говорили, для Гегеля конкретно-эмпирическое как таковое не не способно быть предметом мысли. Как же внести в него мыслимость? Ведь без этого оно не может быть предметом знания.

Мысль не созерцает чувственную данность внешнего мира. Мысль абстрагирует, то есть отвлекает от чувственно данного те или иные представления. Как пишет Гегель, нужно, чтобы у того, кто начинает мыслить, "померкли сначала зрение и слух"; чтобы он был "вовлечен во внутренний мрак душевной ночи"; и чтобы он "в этой среде научился видеть, удерживать определения и различать". То есть абстрактное мышление есть уже внутренний процесс, движение души в самой себе. В этом состоянии душа отказывается от непосредственного слияния с непрерывным потоком эмпирических явлений. Она уже не живет "им", но вопрошает "о нем". Сознание вступает на путь ОТРЫВА и ЗАДЕРЖИВАЮЩЕЙ ФИКСАЦИИ. В этом и состоит основной смысл абстрактного (от лат "abstaho" - отвлекаю): сознание разрывает живое, непосредственное целое на части, куски, стороны и оперирует как с объектами с этими, уже вполне новыми предметными образованиями. установив в материале какое-либо РАЗЛИЧИЕ (N.B. - различие начало любой мысли), сознание останавливается на нем. Для того чтобы получить нечто, поддающееся мышлению, сознание должно силой удерживать одну из различных сторон, сосредотачивать на ней свое внимание. только при этом условии получается необходимая ОПРЕДЕЛЕННОСТЬ в мышлении. Другие же части подвергаются своеобразному "забвению"; душа делает усилие, чтобы "затемнить и удалить" то, от чего отвлекается мыслимое; сознание не смотрит на него, вычеркивает, опускает, "отмысливает". Ценой неполноты и ограничения получается необходимая для мысли определенность и устойчивость, получается сама мыслимость.

Вместе с полнотой предмета теряется и сама конкретно-эмпирическая данность. "Абстракция" отдельной "стороны" как таковая не имеет существования вне связи с тем множеством эмпирических объектов и свойств, от которых она была отвлечена напряжением сознания. Однако рассматривается, тем не менее, отделенной от них. Отсюда Гегель делает радикальный вывод: наука, как деятельность, основанная на создании подобных "абстракций", конкретно-эмпирическое не познает и познать не может. Абстрактно-формальное относится к конкретно-эмпирическому как "инобытие" к "инобытию". Оно ему несоизмеримо, оно не может ни исчерпать его, ни выразить.

Задача мышления, основанного на подобных операциях сознания,то есть задача рассудочного мышления, заключается в том, чтобы свести все многообразие эмпирической данности к неким устойчивым сущностям. По сути - это задача мумифицировать эмпирическую реальность, убить в ней жизнь и так овладеть ею. Однако, для Гегеля, истинная наука и истинная философия в такой деятельности ещё и не начиналась.


КОММЕНТАРИЙ:
Вызывает восхищение, что Гегель в свое время сумел увидеть неизбежную неполноту рассудочного мышления, которое порождает понятия, концепции, но которое принципиально не способно удержать в них реальность как таковую. Любые рассудочные понятия являются лишь срезом какого-то аспекта, какой-то стороны, окружающей нас эмпирической реальности. Научная понятийная система - это лишь сетка, набрасываемая на действительность с целью уловить её в её существенности. И не более того. Все же, как мне представляется, вывод отсюда Гегель делает не совсем верный. Он отвергает познание, основанное на подобном мышлении, как негодящееся для отражения истины, и пытается выйти на уровень бытийного или, другими словами, конкретно-спекулятивного мышления. Научное знание будет легитимированно в его системе, только после того, как найдет в этом мышлении свое оправдание. Ведь оно будет тогда соотнесено, как верил Гегель, с абсолютным, безусловным. Не абсолютное, обусловленное знание для Гегеля - не знание вовсе. Такой подход, однако, совершенно расходится с современными представлениями о науке, в которых научное знание рассматривается как принципиально гипотетическое. В основе естественных наук, как в настоящее время общепризнанно, лежит гипотетико-дедуктивный метод. Наука, чтобы обладать научностью, вовсе не нуждается в абсолютности и безусловности. Но, впрочем, Гегель искал, конечно, другую науку.